С чувством бесконечной преданности мы, Иосиф и Сара Л, вновь соединяем
себя священными узами брака, клянясь в любви до гроба, признавая, что
звезды — это серебряные шляпки гвоздей на небосводе, независимо от того,
есть ли у реки Брод дно, какая там температура (если дно все-таки есть)
и какова вероятность существования на этом существующем под вопросом
дне морской звезды, не обращая внимания на пятна, оставшиеся от
виноградного сока, разлитого случайно или намеренно, соглашаясь никогда
больше не вспоминать, что Иосиф остался играть с мальчишками в прятки,
хотя обещал сидеть с Сарой у прялки, мотая пряжу для лоскутного одеяла, и
что Сара собиралась подарить одеяло Иосифу, а не его дружку, полагая
несущественными отдельные детали истории о повозке Трахима, как то: была
то Чана или Ханна, кто первый увидел всплывшие на поверхность останки
повозкикрушения, игнорируя тот очевидный факт, что Иосиф храпит, как
боров, и что Сара в постели не подарок, глядя сквозь пальцы на
склонность обеих сторон к слишком пристальному разглядыванию
представителей противоположного пола, не гоня волну из-за того, какой
Иосиф неряха, где снял одежду — там и бросил, ведь Сара ее все равно
подберет, выстирает и положит на место, как ему бы следовало, или из-за
того, что Сара вечно приебывается ко всякой ерунде — то ей туалетная
бумага не в ту сторону раскручивается, то обедать садимся на пять минут
позже, потому что, будем честны, если бы не Иосиф, не было бы ни бумаги в
сортире, ни обеда на столе, не зацикливаясь на том, какой овощ полезнее
— свекла или капуста, абстрагируясь от того, что у одного в башке
опилки, а другая хронически мелет чепуху, пробуя вытравить память о
некогда зачахшем кустике роз, который кое-кто обещал поливать, пока его
жена гостила у родственников в Ровно, принимая друг друга такими, какими
мы всегда были, какие есть и какими, скорее всего, останемся… да
ниспошлет нам Бог неугасимой любви и крепкого здоровья, аминь.