то время, что мы не общались, он писал заметки. разные, замаскированные под выдуманные рассказы проявления чувств. я...

пятница, 25 ноября 2011

21:58

вряд ли

это всего лишь интернет

то время, что мы не общались, он писал заметки. разные, замаскированные под выдуманные рассказы проявления чувств. я натыкалась на них на его странице в контакте и дневника, как на незакрытую дверь в темноте. стоя в общественном транспорте, проснувшись в 6 утра и лежа в постели, сидя утром за завтраком и на последних парах. в них не было ни одного открытого признания в любви, ни одного обнаженного страдания, ничего такого, в чем его могли бы уличить другие. но ведь я на то и не другие, что умею читать между строк.
7 сентября, в 4:12 утра у тебя появился рассказ "Биолог".
я читала его одним ранним утром, пыталась вникнуть, что-то понять и узнавала его и себя.

читатьС того самого года, как изобрели сыворотку Нойманна, замедляющую
старение, в моей лаборатории каждое лето нет отбоя от
студентов-практикантов. Стареющий городок на юге Германии, кажется,
наполняется бьющейся, ярко пульсирующей кровью каждое начало июня, и
засыпает вновь в конце августа. Когда-то и я, полный надежд, так же
приезжал 6 лет подряд к старому ворчуну Эбу, а получив свой диплом, так и
остался у него, абсолютно поглощенный проблемами синтеза клеток
костного мозга. Родителей я видел нечасто, забавы сверстников меня
интересовали мало - клубы, фильмы, женщины, все это редко когда касалось
моего тогдашнего, а тем более, теперешнего мира. Хотя в школе я много
увлекался спортом и даже играл в городском театре, по-настоящему влюбить
меня в себя смогла только наука.
Так было, пока я не встретил тебя.
Это произошло летом того года, когда мой mentor, всемирно известный Эбнер
Нойманн, мир праху его, изобрел амброзию, как ее теперь сладко называет
вся планета. Журналисты тогда заполнили весь наш городок, построив рядом
палаточный не меньших размеров. А я, как мог, пытался отбиваться от
желающих взять интервью, но перед тобой не смог устоять - помню,
односложно отвечал на вопросы, пытался сбежать, отговорившись работой -
это хотело спастись мое внутреннее я, почувствовавшее уже тогда, как
проваливается вниз земля под ногами. Но ты не отпустила меня, и мои
стены взорвались фейерверком пылающих чувств.
Нет нужды описывать, что происходило. Можно рассказать факты, дни,
ночи, но для чего? Выйди в парк, посмотри на любых искренне счастливых
влюбленных, послушай их смех и голоса. Ты понимаешь, как сумасшедше
близко между ними вообще все? Все, что они делают, это совершенно
обычные вещи, базовые слова - ходить, есть, говорить, смотреть. Но
покрытое простым словом "любить", все это принимает совершенно неземные,
волшебные формы. Я так часто чувствовал себя как будто во сне.
В своем воображении я часто представлял прошлое - абсолютно любое, с
тобой. Древний Египет, викторианская Англия, дальний Восток 15 века,
Америка двадцатых двадцатого. Неважно как и где, я мог представить нас;
то, что снаружи, не имело никакого значения. Твои глаза оставались теми
же, даже если остальное было скрыто паранджой, а мир вокруг был связан
тысячей условностей и суеверий, болезни не были побеждены, и никто еще
не придумал даже микроскопа.
Я никогда не думал о будущем, и настоящее жесточайше наказало меня - но теперь и это в прошлом, и это не остановило моей любви.
Клонирование.
Это и есть моя наука, единственная страсть, сжигающая меня, тем сильнее,
чем запретнее то, что я делаю. Два чувства слились в одну волну
раскаленной плазмы, я уже отдал всего себя этому, без остатка. После
продления жизни люди осознали, что рано или поздно очень многим
потребуется заменить изношенные органы свежими, выращенными на их
основе, и потому мои исследования щедро дотировались государством. Но
никто никогда не разрешал клонирование человека, личности.
Сначала я думал, что ты тогда будешь лет на двадцать моложе меня, даже
если это начать сейчас. Ведь клонов растят так же, как и обычных детей.
Это несмертельно, но ведь на процессы и исследования нужно гораздо
больше времени. Сейчас, сидя на пороге своей криокамеры, я дописываю эти
строки, которые ты никогда не прочитаешь - ни за что, они для меня. Я
буду заморожен. Холод остановит атомарные процессы в моем теле вместе со
старением и электрическими импульсами ума. Теперь, когда я очнусь, я
всего лишь должен буду познакомиться и влюбить тебя в себя - лишь
несколько пролетевших лет моих исследований будут разделять нас. О, как
же мало спал я за эти годы, зная, что любой час впустую отдаляет тебя от
меня!
Тот же голос, те же глаза - хоть это и кажется невозможным, но и
вселенные можно клонировать. Те же тонкие волосы, спина, плечи, ключицы,
изящные ноги, твои сводящие с ума полупрозрачные молнии на веках, те же
интонации, мечты, струящееся счастье.
И тот же мой усталый от завершенной, наконец, работы над тобой, голос, нежно произносящий твое имя. Моя вечно любимая Долли.

он подписал в конце "Райнер Хартгейм, 1996". я не знаю, кто как, но я-то точно знаю, что никакого Райнера Хартгейма в природе не существует.

URL