забежать в кофейню и усесться тебя ждать за Диккенсом и имбирным чаем, грея руки об обжигающую кружку, а потом чувствовать твои быстрые шаги, похожие на приближающийся вихрь, вскочить, прижаться, ощущать твои объятия и самой прижиматься и прижиматься к тебе изо всех сил, и подарить коробочку с печеньем, которое пекла ранним утром, и помаду гигиеническую, потому что у тебя губы из-за катания обветриваются, и обнимать, обнимать, и бояться не успеть наулыбаться, бояться, что ты исчезнешь, чувствовать твои ледяные руки, слушать, слушать, говорить, смеяться и все придвигать и придвигать к тебе свою кружку с чаем.

---

как я провожу каникулы?)

@темы: фотографии

---

Нет, я все-таки ярый сторонник того, что любые отношения с претензией на то, чтобы называться счастливыми - это всегда труд, примирение с недостатками и бесконечная работа над собой.
Я знаю, что если я сейчас не изменюсь, мы расстанемся, и все, что мне останется - это искусанные локти, отчаяние и систематическое самобичевание.

---

"при всем имеющемся у меня изобилии страхов, страха сильнее, чем потерять тебя, у меня нет"

@темы: save my soul

---

в общем, девочки, после желатина волосы такие, как после укладки в салоне. гладкие и волосок к волоску. если у вас волосы не такие, как у меня, не сухие и не пушатся, то, возможно, этот эффект продержится у вас дольше, чем у меня. я радовалась ровно до куртки с шапкой.
в общем, пробовать одназночно стоит, это быстро и без угрозы облысения. я проверила!

---

почти все девочки с дайри уже знают о пользе желатина для волос, домашнем ламинировании и прочем.
не знаю, пойду сейчас сделаю, если не облысею, расскажу потом, правда или нет.

---

я тут целыми днями тяну ноги, сегодня сходила с мамой за компанию на шейпинг, не ем на ночь, принимаю контрастный душ и поэтапно отучаю себя от сладкого чая. получилось так, что за несколько дней я скинула килограмма 4, к моему великому счастью и не менее великому ужасу Ильи. я каждое утро просыпаюсь с приятнейшей болью по всему телу, испытываю нереальное удовольствие, когда эта боль в ходе новых упражнений проходит, и чувствую себя невероятно легкой и худой, хоть каждое утро в ходе придирчивого осмотра и нахожу в себе недостатки, от которых стоит избавиться.
просто потрясающий способ заставить себя заниматься - слушать общие песни. те, которые для двоих. сразу хочется быть самой красивой и стройной.

---

Господи, мне иногда даже страшно оглядываться назад - там столько всего, что мы пережили перед тем, как все-таки быть вместе.
Ему за июль пришел счет за телефон, в котором значилось, что мы проговорили 36 часов. Мы говорили, говорили и снова говорили. Мы отняли у июля и других, окружающих нас, людей 1,5 суток, мы будто не могли наговориться, словно боялись что-то не успеть рассказать и услышать . Никогда в жизни я не слушала так жадно и никогда не рассказывала никому того, что смогла рассказать ему в эти 36 часов, которых все равно было удивительно мало. И мы говорили бы больше, если бы солнце не имело привычки вставать, человек - уставать, а птицы начинать петь, сигнализируя своим щебетом о рассвете.
Все было как будто в тумане - наша первая крыша, "только попробуй", зеленые стрелки на асфальте, по которым мне предстояло до этой крыши добраться, сползающая лямка моего комбинезона и его голова на моих коленях, которой было суждено было превратиться в мое навязчивое состояние на долгие месяцы. У меня тогда на руке остался огромный синяк, потому что мы с этой крышы убегали какими-то непонятными путями, и 2 с лишним недели я на него молилась, потому что в условиях наших невстреч это было единственным, что напоминало мне о том, что я была с ним, что это синяк от его руки, что мне это не приснилось, что я не сошла с ума. Мы просто сидели тогда и говорили, молчали, он поцеловал меня то ли в нос, то ли в лоб, но вряд ли какая-то встреча сравнится по степени интимности со всеми теми, что были до него.
Тогда я еще не понимала, что нужно делать лишь то, что велит тебе сердце, не оглядываясь ни на кого, не жалея и не принося себя в жертву желаниям других, и моя жизнь из-за отсутсвия таких полезных знаний о ней, превратилась в кошмар, состоящий из череды звонков, слез до 7 утра, писем, откровений, мук совести и каких- то нечеловеческих страданий. Я в миллионы раз слабее, чем он, и тогда серьезно думала, что попаду в больницу - настолько я была сломана по всем основаниям. Я каждый день совершала ошибку за ошибкой, лихо врала другим и делала вид, что ничего не случилось. Я вынесла из этих трех месяцев уроки, которые почему-то не вынесла до этого.
Я бежала к нему на встречу в 8 утра, я теряла счет времени, мне неизменно попадался самый медленный транспорт с самыми медлительными водителями, а прибегая ближе к месту. где он меня ждал, я, конечно, сбавляла бег и шла спокойней спокойного.
Больше всего на свете я боялась потерять ту тонкую нить, которая нас связывала, боялась, что он уедет, как и обещал, в Одессу и прекратит все это. Он писал мне: "Я не хочу переставать с тобой общаться. и не перестану. ты с ума сошла? это очень тяжело даже пробовать представить. как будто черта, за которой только пустота, плохая неизвестность". Боже мой, да это было хуже, чем пустота и неизвестность, это было сродни смерти и пыткам средневековых инквизиторов. Но мы все-таки прекращали. Прекращали снова и снова. Он говорил мне спрятать его книгу подальше с глаз, научиться ложиться раньше двух, что-то еще, а я все никак не могла понять, что мне делать с этим чертовым синяком в половину предплечья.
Вместо всего того, что он мне советовал, я училась варить сыр, делать мороженое и пробегала по несколько километров по утрам и вечерам, чтобы отвлечь себя хоть как-то. Я совсем не слушала музыки тогда и все выискивала фильмы, длительность которых приравнивалась бы к двум часам.
Все заканчивалось раз за разом. Будь то ночь с холодным воздухом из окна, вибрацией и таким тихим "алло. привет" или вечер, где я ехала с мамой, к глазам подступали слезы и я набирала "Кем угодно будь. только не исчезай". Наше необщение казалось нам правильным только до тех пор, пока мы не возобновляли его снова. Но один только голос - и больше ничего не нужно, все разом теряет свою важность и отходит на второй, третий и десятый планы. Никогда раньше я не ценила моменты настолько сильно, никогда я не чувствовала их так остро, никогда я не хватала воздух так жадно. Ощущение конца, темноты, неизвестности, отсутсвия разговоров и обычного звучания голоса становилось просто невыносимым, а мир менял декорации и постепенно, день за днем, превращался в ад. И вот этот чертов страх того, что все может кончиться в любой момент, заставлял ценить каждую секунду.
Мы писали друг другу сотни писем, которые впоследствии можно, наверное, даже издать в твердом переплете. Есть письмо лишь с одним моим именем, но в моей жизни не было писем, которые смогли бы переплюнуть это по емкости.
Он прощал мне то, чего я сама себе до сих пор не могу простить. И мое "слишком поздно", и "не пиши и не звони мне больше", и "я вряд ли смогу ее забрать, но если увижу, то непременно куплю", и миллион всего еще, за что меня можно было бы возненавидеть, но он этого не сделал, зато сделала я.
Мы все-таки не общались с ним 2 месяца, и когда он в октябре, ночью, переступил порог моей квартиры, у меня земля ушла из-под ног. Я просто сказала ему "Хочешь - приезжай ко мне", и он приехал. Я плакала от счастья, он поразительно долго молчал, он просто обнимал меня и пропускал волосы сквозь пальцы . Он тогда остался у меня и обнимал меня всю ночь, а точнее те ее два часа, которые нам удалось выкроить для сна, хотя что-то мне подсказывает, что он так и не спал. У нас с ним ничего не было. Мы просто не могли насмотреться друг на друга, он снова и снова меня обнимал, а я всё плакала и улыбалась невпопад.

---

так, еще раз.

 

-2 литра воды в день.
-стакан воды и ложка меда с утра
-купить витамины
-зарядка
-никакого сахара, хлеба, конфет и печенья
-много фруктов, овощей.
-сварить кашу и есть ее по утрам с орехами/курагой/изюмом
-тренажер, хотя бы минут 30
-тянуть ноги, качать пресс
-попробовать умываться овсянкой
-слава голубой глине
-контрастный душ
-медовая вода для волос и маски из яиц/сметаны/оливкового масла
-и мясо, мясо тоже лучше убрать

я очень люблю каникулы за то, что есть время заниматься собой в полную силу.

---

такие случайные милые кадры

@темы: фотографии

---

это были по-настоящему волшебные день, вечер, ночь и утро. малейшие фрагменты и частицы этих часов как будто бы напрочь врезалось в мою память: твои холодные руки, вязаная шапка с кисточкой на макушке, пакет, в который я проворно заглядывала и который ты так ловко прятал за спиной, морозный воздух, мандарины, то, как мы бежали на какую-то твою встречу за руки, ты следил, чтобы на мне были надеты варежки, а в итоге прибежали на "Хранителя времени", на котором я не могла наулыбаться вдоволь, а ты накрывал меня своей курткой и переспрашивал по несколько раз, не замерзла ли я. и мы потом долго не могли уехать, а потом спали несколько часов, потому что режимы у нас с тобой сбившиеся к чертям и ели вкусное-вкусное "печенье ручной работы", ты готовил пасту, советуя мне не вмешиваться, когда ты что-то готовишь, я сидела с ногами на стуле в своей длинной кофте с капюшоном, и мы спали на полу.
утром ты то и дело сгребал меня в охапку вместе с одеялом, целовал в губы и спутавшиеся волосы, снова обнимал и говорил столько нежностей, что запросто хватило бы на 3 года вперед, если бы я, конечно, так не нуждалась в них каждый день.

---

любимая песня - она должна непременно быть разительно непохожей на миллиарды других, совмещать в себе аккорды всех ранее любимых мелодий, и с первых секунд ее звучания у тебя непременно должно перехватывать дыхание. тебя не должна покидать уверенность в том, что пока эта песня есть у тебя в плеере, а плеер в твоем кармане, у тебя все получится. в тебя как будто бы должна вселиться вера в то, что тебе ничто не угрожает и что эта песня незаметно подкинула тебе столько сил, скольких хватит ровно на то, чтобы пережить все, что угодно. отправляясь делать что-то страшное, идя к врачу, на экзамен и готовясь говорить кому-то ужасную, но правдивую вещь, ты должен точно знать, что ты это сделаешь, вставишь в уши наушники, улыбнешься и все станет хорошо, потому что с любимой песней не может быть по-другому.
любимая песня всегда переносит либо в другой, параллельный мир, либо надевает тебе очки, сквозь которые ты смотришь на привычный мир совсем по-другому. слушая ее, у тебя должно возникать желание переехать в другую страну, свернуть все горы и стать супер-героем.
я хочу сказать, что с любимым человеком то же самое.

---

сумасшедше откровенные записи я нахожу в своих черновиках. начало декабря

ты целуешь меня, а я вспоминаю слова Фоера о том, что чем больше мы целуемся губами, тем больше в нас человеческого. это ни к чему, это просто так, отвлеченные мысли.

я говорю тебе: "я не целуюсь в общественных местах, можешь даже не пытаться", а ты едва слышно говоришь "иди ко мне", тянешь меня к себе за воротник и когда твои губы приближаются к моему носу, ты добавляешь: "к черту всех этих людей". и я почти всегда краснею от макушки до пяток.

ты как-то думал, что я уже заснула и едва ощутимо целовал мое лицо и руки. ты думал, что я уже сплю, но все равно шептал едва слышно: "я люблю тебя, Женя, очень люблю".

ты целуешь меня, когда я заливаюсь смехом, плачу и в истерике бью тебя ладонями. ты успокаивающе целуешь меня в затылок в больнице, укутанную в куртку, ты со мной не разговариваешь, потому что ужасно зол, но тебе все-таки меня жалко.

ты целуешь меня, когда я прибегаю к тебе с хвостиком на макушке и с холодными ладонями, когда я сонная открываю тебе дверь ночью, выхожу из душа, завариваю чай, когда мы поднимаемся и спускаемся на эскалаторе, в пролетах между этажами, в конце трамвая, около большого окна, и даже когда мы куда-то бежим, ужасно опаздываем и пытаемся найти такси.

ты целуешь меня в мои непослушные запутанные волосы, в губы, ямочки, что рядом с ключицами и внизу живота, ты целуешь меня вдоль позвоночника, в лопатки, целуешь по очереди мои пальцы и колени ,которые почему-то безумно любишь. иногда ты делаешь это даже отвлеченно, задумчиво и как бы между прочим.

я не хочу сказать этим ничего особенного. просто это здорово и пока ты меня так целуешь - я точно знаю, что все хорошо.

---

+

@темы: фотографии

---

-так, ты в поясе? (я теперь в холода ношу пояс, чтобы не замерзнуть и не простудлить почки еще раз)
-нет, пояс я сняла, мне неудобно в нем.
-как? почему?
-ну потому что у меня кофта белая, сверху еще кофта и получается неудобно.
-какая кофта? длинная? ну тогда ладно. а колготки ты надела? теплые? а ты в шапке?
раннее утро, я сижу в маршрутке, а Илья по телефону разузнает у меня, во что я оделась. вообще только то, что я оделась - уже чудо, потому что одевалась я без света, который отключили ночью, а к утру не успели включить. я прокляла все, честное слово, пока собралась.
с утра был ужасный снегопад, я сдала на 5 экзамен, к которому совершенно не готовилась, Илья называл меня умничкой и балдой, а потом я свалилась спать, потому что накануне поспала всего час. и Илья приехал, лег рядом, обнял, сказал: "ну все хорошо, я с тобой, спи", а потом подарил мне большой сверток в золотистой фольге: посылки, которые не пришли вовремя к новому году.
и черт, там набор разных гелей и масел elemis в большой коробке, жутко крутые варежки с шерстяными бумбонами и шарф из шерсти ламы)
а потом мы пили чай с пончиками и спали на полу.
я совершенно невероятно счастлива каждый день. счастлива так, как, пожалуй, никогда больше.

---

обычный августовский день. я сижу на остановке с Достоевским в руках, я приехала раньше и теперь всматриваюсь в лицо каждого, кто выходит из остановившейся напротив маршрутки. пройдет 5, 10, 15 минут, а я так и не успею выявить ни одного сходства ни в одном из десятков чужих и ненужных лиц.
по-моему, ты меня и пальцем не тронул, просто стоял позади и успевал прочитать что-то там про Аглаю, чтобы потомнепременно сообщить мне об этом. скольких минут совместного времяпровождения я лишилась, пока не замечала тебя? двух? трех? они кажутся мне вечностью теперь, а тогда и вовсе воспринимались бесконечней Вселенной.
я была на диете, с меня падали шорты, а черная футболка притягивала к себе солнечные лучи. я запомнила ужасную жару, хотя сейчас готова поклясться, что на улице было не так жарко, как мне тогда казалось.
и сначала мы проникали на крышу новостройки, потом ты кружил меня в воздухе высоко над землей, подходя близко к краю крыши, потом мы расстилали одеяло, на котором ты не без шантажа кормил меня венскими вафлями с йогуртом, мне то и дело звонила мама, люди внизу жили своей жизнью, даже не подозревая о нашем бузудержном счастье, а мы лежали плечо к плечу и у каждого было по наушнику. ни с кем прежде мне не хотелось так отчаянно делиться своей музыкой.
я то и дело перелистывала треки, словно боясь, что не успею дать тебе послушать все любимые песни.
а потом мы поругались, я кричала, что вот сейчас непременно прыгну вниз, ты молчал, и после этого мы разошлись. я заблудилась, разговаривала с незнакомым мужчиной о музыке, а потом пыталась уколоть тебя каждой смс-кой как можно сильнее и ядовитее. ты добавил меня в черный список, я сделала то же самое, не могла заснуть, а ты позвонил мне лишь в 4 утра. 4 утра! сколько глупостей я успела совершить за это время?
-я не могу быть с тобой в ссоре.
а я ответила что-то про "слишком поздно".
до сих пор не знаю, приходилось ли мне говорить что-то более ужасное и ошибочное когда-нибудь.

---

когда мы отказываемся друг друга понимать, когда спорим до криков и ругаемся на всевозможные лады, слово "забей" является почти оскорблением.
если кто-то из нас его и говорит, от второго непременно последует возмущение в ответ, потому что с самого начала между нами существовала договоренность не закрывать глаза на неприятные темы, не обходить их стороной, боясь пораниться, и даже не пытаться сделать вид, что все ок.
каждая наша ссора заканчивается тщательным анализом произошедшего. я кладу голову ему на грудь, он обнимает меня одной рукой и вместе мы пытаемся понять, кто кого чем обидел, что было неприятным, из-за чего все началось и как следовало бы себя повести, чтобы этого избежать. это очень тяжело - говорить "да, я была не права", тяжело перешагивать через свою гордость, тяжело делать первый пусть даже самый маленький шажок, но цель оправдывает средства - каждая наша ссора заканчивается исключительно искренними "прости" от одного и "и ты меня" - от другого.
мы порой сильно ругаемся, я довожу его ужасно, он меня - еще ужаснее, но в награду за это из каждого конфликта мы выходим с кучей выводов за спиной, с осознанием своей неправоты, с уверенностью в том, что больше этого не повторится.
у нас нет закрытых тем и нет тем, которых нам было бы неловко касаться, боясь взубдоражить неприятные воспоминания. у нас нет этого комка из скрытых упреков и непонимания, который спустя годы можно было бы раскатать до размеров планеты и раздавить под его грузом даже самые светлые, казалось бы, отношения.

---

больше всего меня волнуют сейчас 2 вопроса: как люди умудряются делать что-то, находясь длительное время в одной квартире, и как мне теперь научиться засыпать хотя бы на немножко раньше 8 утра?

---

как мы встретили Рождество

 

@темы: фотографии

---

он уехал до вечера, а я хожу и натыкаюсь на его футболку с шортами, брошенными возле кровати, пустую кружку на тумбочке, зубную щетку и картонную коробочку из-под нее в ванной, и ловлю себя на улыбке.
последние дни я хожу без сережек, потому что постоянно сплю у него на плече, а они впиваются в кожу. он спрашивает: "ты что, босиком собралась идти?", и сразу становится ясно, что как-как, а босиком-то я уж точно не пойду. он постоянно играет с моим котом, проверяет, не холодные ли у меня ноги и так сладко обнимает сквозь сон, что хочется умереть от умиления.
мы ложимся спать в промежутках между шестью и десятью утра, зарываемся в подушках и одеялах, а просыпаемся, когда день уже близится к вечеру, читаем вместе книжки - никогда у меня не получалось читать книжку, когда рядом кто-то есть.
в общем, рождественские каникулы получаются беспечными ровно настолько, насколько безумно приятными.